Том 27. Письма 1900-1901 - Страница 182

182

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: с датой 28 января — Письма к Книппер, стр. 95. Дата исправлена в ПССП, т. XIX, стр. 25–26.

Датируется по письму О. Л. Книппер от 15 января 1901 г., на которое отвечает Чехов, и помете «воскресенье», которое приходилось на 21 января; Книппер ответила 26 января 1901 г. (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 282–284 и 296–298).

…покаяние Маши в III акте вовсе не есть покаяние… — Ответ на просьбу Книппер разъяснить ей поведение Маши в III акте «Трех сестер»: «Спорный пункт с Немировичем — 3-й акт — покаяние Маши. Мне хочется вести третий акт нервно, порывисто, и, значит, покаяние идет сильно, драматично, т. е. что мрак окружающих обстоятельств взял перевес над счастием любви. Немировичу же хочется этого счастия любви, чтобы Маша, несмотря на все, была полна этой любви и кается не как в преступлении. Второй акт полон этой любви. В толковании Немировича 4-й акт — кульминационный пункт, в моем — 3-й. Что ты на это ответишь?» 26 января Книппер писала о своей игре в III и IV актах «Трех сестер»: «Завтра генеральная „Сестер“. Мне 4-й акт сильно чувствуется, рыдаю от души. Говорят — искренно. В 3-м акте говорю с сестрами или, как я называю, — каюсь — на сдержанном темпераменте, отрывисто, с паузами, точно трудно ей высказаться, не громко. Только точно выкрикивает — „Эх, глупая ты Оля! Люблю — такая значит судьба моя… etc“… а потом опять не громко, нервно. Сидит все время неподвижно, обхватив колени руками, до закулисного „трам-трам“. Тут поднимает голову, лицо озаряется, вскакивает, нервно, торопливо прощается с сестрами».

Насчет «трам-там-там» делай, как знаешь. — 15 января, как и в письме от 13 января, Книппер опять возвращалась к трактовке сцены Маши и Вершинина в III акте: «Насчет трам-там тоже много горячо спорили. Немирович предлагает вести это так: Маша спрашивает продолжением мотива Вершинина: т. е. тихо напевая, конечно, с красноречивым лицом. Здесь вообще много значит mise en scène, и она, мне кажется, вышла неудачна у Станисл<авского> и, вероятно, переменится. Еще он предлагает: Маша спрашивает его (без напевания), не глядя на него, давая все лицо публике, как бы конфузясь этого признания. Одним словом надо делать так, чтобы публика все поняла. Пробуем на все лады». 26 января Книппер писала о предстоящей генеральной репетиции: «Я решила, что „трам-там“ (у тебя она спрашивает, он отвечает) она говорит, что любит его и будет принадлежать ему, т. е. признание, кот<орого> он долго добивался. Я сижу за письм<енным> столом у самой рампы, лицом к публике и с волнением что-то черчу карандашом. Когда он запел, она взглянула, улыбнулась, отвернулась, т. е. склонила голову и спрашивает — „трам-там“? После его ответа она еще взволновеннее говорит: „тра-та-та“, и наконец решительно, „трам-там“. Если это все сделать с улыбкой, легко, не вышло бы пошло, в виде простого rendez-vous. Ведь до этой ночи их отношения были чистые, правда? По-моему, все идет теперь хорошо. Четвертый акт, начиная с прощания Маши с Вершининым, говорят, страшно силен по впечатлению. Послезавтра напишу о генеральной».

Итак — «Три сестры» не пойдут в Москве в этом сезоне? — Первоначально премьера «Трех сестер» была назначена на 30 января. 22 января Книппер писала Чехову: «„Сестры“ назначены на 30-е января. Теперь входит в пьесу Станиславский. Влад. Ив. говорит, что Тузенбаха должен был играть Качалов. Ты что думаешь?» (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 293). Премьера пьесы Чехова «Три сестры» состоялась 31 января 1901 г.

Вы ставите их первый раз в Петербурге? — Впервые спектакль «Три сестры» на петербургской сцене был показан 28 февраля 1901 г.

3270. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ

24 января (6 февраля) 1901 г.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 56.

Ответ на письмо О. Р. Васильевой от января 1901 г. (помеченное — «среда») — ГБЛ.

Вобла — это рыба… — Вопрос о вобле относился к словам Войницкого о Серебрякове в пьесе «Дядя Ваня», которую О. Р. Васильева переводила: «Отставной профессор <…> старый сухарь, ученая вобла… Живет эта вобла в имении своей первой жены…» В открытке, датированной Васильевой «21, четв<ерг>», посланной в Ялту (пришла туда 18 февраля 1901 г.), она опять возвращалась к этому вопросу: «Простите меня — что вобла — морская рыба? Очень хорошо выходит сушеная морская рыба“ в переводе — можно?» (ГБЛ).

Завтра я буду у Вас ~ дам ответ на остальные вопросы. — В своих письмах Васильева спрашивала: «Если у Вас есть какая свободная газетка „Русские ведомости“ или будет — пришлите, пожалуйста, Антон Павлович — а если сейчас — так передайте моей няне. Я, кажется, с ума схожу по „Даме с собачкой“, одна вот эта фразка — просто меня как-то баюкает: „Почти каждый вечер попозже они уезжали куда-нибудь за город, в Ореанду, или на водопад…“ <…> А вот главное: из газет у меня есть 2 адреса — сказано, что очень бедные — одна „venue estropiée avec 4 enfants“, а другая — со старушкой матерью 100 л. — как им помочь, т. е. в каком размере — я никак не могу решить. Пожалуйста, будьте добры, дайте совет!»

3271. О. Л. КНИППЕР

24 января (6 февраля) 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 92–93.

Ответ на письмо Книппер от 18 января 1901 г.; Книппер ответила 29 января (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 286–289, 301–303).

…мои компанионы отказываются ехать. — Вместе с Чеховым в Алжир собирались поехать М. М. Ковалевский и А. А. Коротнев. Поездка не состоялась из-за бурной погоды.

…там, пишут, хорошая погода ~ мать в одиночестве. — Бунин, гостивший у Чехова в Ялте, писал ему 13 января 1901 г.: «Несколько дней была бурная зима — совсем как у нас в темные мартовские дни, когда „сын за отцом приходит“, т. е. валит мокрый снег. Теперь уже стаяло — солнечный, прохладный день. Но горы, точно в Швейцарии. У вас здесь все благополучно. Евгения Яковлевна жива, здорова и радуется Вашим письмам. Все кажется ей, что вдруг Вы приедете с пароходом. Даже несколько раз оставляла Вам супу» (ЛН, т. 68, стр. 409).

182