Том 27. Письма 1900-1901 - Страница 48

Ты пишешь, что послала мне каких-то два письма, — очевидно, полученных в Москве на мое имя. Если ты послала, то знай: я не получал. Судя по газетам, в Ялте теперь холодная, бурная погода, мороз; матери покажется там очень скучно и нудно.

Твое последнее письмо очень трогает, оно написано так поэтично. Умница ты моя, нам бы с тобой хоть пять годочков пожить, а там пускай сцапает старость; все-таки в самом деле были бы воспоминания. У тебя хорошее настроение, такое и нужно, только не мельчай, моя девочка.

Крепко тебя целую, хотя, по-видимому, тебе это уже надоело. Или не надоело? В таком случае обнимаю тебя крепко, держу так, обнявши, 20 минут и целую наикрепчайшим образом. Напиши, как идут репетиции, какое идет уже действие и т. д. Вообще, как идет дело, не лучше ли отложить пьесу до будущего сезона.

Как писать адрес на телеграммах? Mechtcherinoff — c’est long et incommode. Нельзя ли просто: Olga Knipper, Mersliakovsky, Moscou. Ведь почтальоны знают, где ты живешь. Ну, однако, до свиданья! Пиши, а то расшибу.

Твой Antoine.

Книппер О. Л., 26 декабря 1900 (8 января 1901) Монте-Карло

3233. О. Л. КНИППЕР

26 декабря 1900 г. (8 января 1901 г.) Монте-Карло.

Salue ma belle.

Antoine.

На бланке:

Olga Knipper. Mersliakowsk. Mecherinow. Moscou.

Шехтелю Ф. О., 27 декабря 1900 (9 января 1901)

3234. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ

27 декабря 1900 г. (9 января 1901 г.) Ницца.

27 дек. 1900.

Милый Франц Осипович, и вчера и третьего дня я был в Монте-Карло, а вчера даже играл — и в оба раза Вас там почему-то не было, к великой моей досаде. А сегодня я получил телеграмму от Вл. Немировича-Данченко; будет у меня утром, т. е., вероятно, около 12 или часа, затем придется беседовать с ним и т. д. и т. д. А вечером не будете ли в Monte-Carlo? Если будете, то напишите, я поеду. А завтра в каком часу уезжаете?

Будьте здоровы!!

Ваш А. Чехов.

Быть может, с Немировичем я поеду в М<онте>-К<арло> теперь же, т. е. после полудня. Что Вы на это скажете?

Книппер О. Л., 28 декабря 1900 (10 января 1901)

3235. О. Л. КНИППЕР

28 декабря 1900 г. (10 января 1901 г.) Ницца.

28 дек. 1900.

Представь, милая моя собака, какой ужас! Сейчас докладывают, что какой-то господин внизу спрашивает меня. Иду, гляжу — старик, рекомендуется так: Чертков. В руках у него куча писем, и оказывается, что все эти письма, адресованные ко мне, получал он, потому что его фамилия похожа на мою. Одно твое письмо (а всех было три — три первые письма) было распечатано. Каково? Впредь, очевидно, писать на конвертах надо так: Monsieur Antoine Tchekhoff, 9 rue Gounod (или Pension Russe), Nice. Ho непременно — Antoine, иначе письма твои я буду получать через 10–15 дней по их отправлении.

Твоя нотация насчет Вены, где ты называешь меня «славянским кисельком», пришла очень поздно; 15 лет назад я, правда, как-то терялся за границей и не попадал, куда нужно, теперь же я был в Вене, где только можно было быть; заходил и в театр, но билеты там были все распроданы. Потом уж, впрочем, выехав из Вены, я вспомнил, что забыл посмотреть на афишу, — это вышло по-русски. В Вене купил себе у Клейна чудесный портмоне. На второй день, оказалось, он отпер свой магазин. Купил у него ремни для багажа. Видишь, дуся моя, какой я хозяйственный.

Ты читаешь мне нагоняй за то, что я не пишу матери. Милая, я писал и матери и Маше, много раз, но ответа не получил и, вероятно, не получу. И я махнул рукой. До сих пор не было от них ни одной строчки, а я всегда — правда твоя — был кисель и буду киселем, всегда буду виноват, хотя и не знаю, в чем.

За слова насчет Толстого спасибо. Здесь Шехтель из Москвы. Выиграл чёртову гибель в рулетку и завтра уезжает. Здесь Вл<адимир> Немирович со своей супругой. Здесь она, около других женщин, кажется такой банальной, точно серпуховская купчиха. Покупает чёрт знает что и все как бы подешевле. Мне жаль, что он с ней. А он, по обыкновению, хороший человек, и с ним нескучно.

Было холодно, но теперь тепло, ходим в летних пальто. Выиграл в рулетку 500 франков. Можно мне играть, дуся?

А я так спешил с последним актом, думал, что он нужен вам. Оказывается, что вы не начнете репетировать его раньше, чем возвратится Немирович. А если бы сей акт побыл у меня еще дня 2–3, то вышел бы, пожалуй, сочней. «Трое» — хорошая вещь, но написана по-старому и потому читается нелегко людьми, привыкшими к литературе. И я тоже еле дочитал до конца.

Выздоровела? То-то! Хотя во время болезни ты хорошая девочка и хорошие письма пишешь, но все же не смей больше болеть.

Со мной обедает много дам, есть москвички, но я ни полслова. Сижу надутый, молчу и упорно ем или думаю о тебе. Москвички то и дело заводят речь о театре, видимо желая втянуть меня в разговор, но я молчу и ем. Мне бывает очень приятно, когда тебя хвалят. А тебя, можешь ты себе представить, очень хвалят. Говорят, будто ты хорошая актриса. Ну, деточка, будь здорова и счастлива. Я твой! Возьми меня и съешь с уксусом и прованским маслом. Крепко тебя целую.

Твой Antoine.

Книппер О. Л., 30 декабря 1900 (12 января 1901)

3236. О. Л. КНИППЕР

30 декабря 1900 г. (12 января 1901 г.) Ницца.

30 дек. 1900.

Милая актриска, сегодня совершенно летний, очаровательный день, и я начинаю его с того, что сажусь писать сие письмо. Последние твои письма немножко хмурые, но это ничего, не надолго. Главное, не хворай, моя радость. Вчера я и Немирович обедали у Ковалевского в Beaulieu; он, т. е. Немирович, чувствует себя, по-видимому, недурно и щеголяет в красном с белыми полосами галстуке; его кикимора сидела дома. Вчера же получил письмо от Вишневского. Пишет, что на генеральной репетиции первых двух актов он был великолепен. От Маши или матери писем нет до сих пор и, конечно, не будет. Написал в Ялту одному доктору, просил его написать, в каком положении мой дом. Меня, моя милая, дома не балуют, не думай во всяком случае, что я скотина неблагодарная. Ты уже выходишь из дому и бываешь на репетициях? Ты знакома с теми переделками, какие я внес в III и IV акты? А знакома со II актом? Переписали для вас роли? Или же читаете по старым тетрадкам? Вишневский писал, что Соленого играет Санин, а Вершинина Качалов. Последний будет неплох, а если Санин не перегрубит, то будет как раз на месте.