Том 27. Письма 1900-1901 - Страница 187

187

Бонье и Ольги Мих<айловны> не видел… — Е. Я. Чехова извещала Чехова: «К тебе 20 числа едет Соф. Пав. Бонье и Пав. Петр. Розонов» (ГБЛ). Ольга Михайловна — Соловьева-Березина.

…напишу им насчет Коновицера сегодня же. — В своем письме Мария Павловна обращалась к брату с просьбой: «В Ницце будет m-me Соловьева-Березина гурзуфская. Если ты ее увидишь, то порекомендуй ей Коновицера для ведения дел. Ей необходим такой человек, и для Коновицера за все его дела и добродетели нужно что-нибудь сделать. М-me Березину здорово притесняют за ее богатство, и такой человек, как Коновицер, может очень ей пригодиться». Письмо Чехова о Коновицере к Соловьевой-Березиной и Бонье неизвестно.

3289. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ

4(17) февраля 1901 г.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 56–57.

Открытка. Год устанавливается по почтовым штемпелям: Roma. 18.2.01; Nice. 19 Fevr. 01.

Ответ на письма О. Р. Васильевой от 27 января (9 февраля) и 1(14) февраля 1901 г. (ГБЛ).

Очень возможно, что Ваше одесское имение стоит 200 тыс. — Васильева писала Чехову 1 февраля: «Не знаю, где Вы, а то хотела послать Вам еще одно письмо из Одессы — пишут, что дом мой стоит 200 000 р. Так вот — может быть примете это к сведению. Мож<ет> б<ыть> меня обманывают — не знаю».

Деньги по продаже пошлете в Москву проф. Поспелову… — Васильева предполагала значительную часть денег от продажи своего одесского дома пожертвовать на устройство клиники кожных болезней в Москве, поэтому Чехов и советует ей послать деньги на имя А. И. Поспелова — известного дерматолога (подробнее об этом см. в примечаниях к письму 3248).

…московскому городскому голове… — В. М. Голицыну.

Вы ничего не пишете о Вашем здоровье. — В январе в Ницце Васильева заболела. О себе она писала 1 февраля: «Мы все в „Grimaldi“ — через 1 1/2 нед<ели> едем в Женеву — тогда адрес: Rue des Charmilles, villa Wolsta. Как Вы уехали, так я и „Grimaldi“ и Ниццу разлюбила, и как-то стало не по себе шататься попусту. Пора уезжать. Вчера прочла Ваше „После театра“ — малюсенький рассказик — с великим наслаждением — давно мне ничего так не нравилось».

А как поживает моя дочь? — Так Чехов называл воспитанницу О. Р. Васильевой девочку Машу. В письме из Канн от 6(19) марта 1901 г. Васильева писала: «Я иногда почему-то бываю уверена, что схожу с ума. А что, тогда мое дух<овное> зав<ещание> будет действительно или нет? Я в нем Марусю Вам оставила. Низко, низко Вам кланяюсь, очень, очень благодарю за все счастье, за всю радость, которую Вы доставляли мне, навещая меня в Ницце, — без мамы никогда так счастлива я не была, да и не буду. Маруся добрый, хороший ребенок — я его не стою. Часто я ей завидую, что не могу, как она, рассчитывать на ласковое слово от Вас».

Теперь мой адрес: Naples… — Чехов предполагал из Рима поехать в Неаполь, однако возвратился в Ялту.

3290. О. Л. КНИППЕР

4(17) февраля 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 97–98.

Написано на фирменной бумаге с изображением: «Grande Hôtel de Russie et des Iles Britanniques. H. Silenzi. Rome».

Книппер ответила 10 февраля 1901 г. (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 315–316).

Вчера получил из Неаполя телеграмму от Немировича… — Вторая телеграмма Вл. И. Немировича-Данченко (на французском языке) о премьере «Трех сестер», адресованная в Неаполь, от 2 февраля 1901 г.: «Первый акт громадные вызовы, энтузиазм, 10 раз. Второй акт показался длинным. Третий большой успех. После окончания вызовы превратились в настоящую овацию. Публика потребовала телеграфировать тебе. Артисты играли исключительно хорошо, особенно дамы. Привет от всего театра. Немирович-Данченко» (Ежегодник МХТ, 1944, стр. 135 и 193).

Первая телеграмма была послана Немировичем-Данченко накануне в Алжир и переслана Чехову в Ялту.

…женские роли были исполнены превосходно. — В письме от 10 февраля Книппер сообщала: «О „Сестрах“ говорят, говорят, о Чехове говорят, говорят <…> Меня за Машу везде хвалят. Щепкина-Куперник прислала мне трогательное письмо, благодарила за слезы, кот<орые> якобы я вызвала у нее своей игрой, и сказала, что я играла как большая артистка и что она так не плакала в театре. Сегодня меня трижды осаждали — в кондитерской продавщица, в театре у Корша <…> одна дама выражала свои восторги, и, наконец, домой пришли две особы подписывать карточки».

Сегодня получил письмо из Лиона от Льва Антоновича… — Л. А. Сулержицкий (см. о его знакомстве с Чеховым в примечаниях к письму 3212) писал Чехову в конце января — начале февраля 1901 г.: «Дорогой Антон Павлович, черт знает до чего обидно: так близко, а заехать не могу, нет денег и времени тоже мало. Дела у меня тут оказалось гораздо больше, чем я ожидал. Все-таки отсюда ближе послать Вам свою любовь, а посему (с Вашего разрешения) крепко-накрепко целую Вас <…>

Когда Вы будете в России? Мне ужасно хочется Вас видеть. А сильно подозреваю, что не удастся. Есть некоторая надежда, что скрутят мне в этом году голову. Не забывайте меня тогда, Антон Павлович, я все дурачусь, но я Вам говорю, что люблю Вас серьезно и глубоко, и мне дорого Ваше хотя бы самое маленькое внимание… Почему и отчего, сейчас не в настроении писать, но сказал это Вам искренно. Ольга Леонардовна и я часто об Вас говорим, когда видимся, и обоим от этого делается хорошо; она верит, что я искренно Вас люблю, а я знаю то же самое про нее, и поэтому хорошо» (Сулержицкий, стр. 397–398).

…из Nervi телеграмму от Миролюбова. — Телеграмма от 4 февраля 1901 г. (см. примечания к письму 3284). В ответном письме Книппер просила: «Кланяйся Мирову, если увидишь».

187