Том 27. Письма 1900-1901 - Страница 16

Во всяком случае, Вы не огорчайтесь очень, не сокрушайте Ваших нервов, а, напротив, торжествуйте, так как дела Ваши великолепны. «Жизнь» сильно читают.

Ох, я все о том же: пришлите мне хоть 5 оттисков. Мне это нужно, нужно прежде всего для Маркса, потом заграничным переводчикам.

Гонорар я получил, спасибо.

Итак, не огорчайтесь и простите, что я своим сердитым письмом нагнал на Вас дурное настроение. Больше не буду писать таких писем. Желаю всего хорошего.

Преданный

А. Чехов.

15/II.

Ялта.

Тараховскому А. Б., 15 февраля 1900

3048. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ

15 февраля 1900 г. Ялта.

15 февр. 1900 г.

Многоуважаемый Абрам Борисович <…> А засим большое Вам спасибо за поздравление и вообще за письмо. Вы с женой пережили тяжелую передрягу, я сочувствую Вам всей душой, потому что знаю, что это значит, и желаю, чтобы теперь Ваше спокойствие не нарушалось так грубо, по крайней мере до тех пор, пока не наступит дряхлая старость. Страх потери, переживаемый неделями, месяцами, оставляет след в душе на всю жизнь. У Вас всё обошлось благополучно — и слава богу. Теперь, небось, Вы убедились, поняли, так сказать, всем существом, как еще беден и некультурен наш Таганрог, не имеющий своего хирурга, своей клиники — того, что в центральных губерниях имеет теперь почти каждый уездный городишко.

Квитанцию благоволите передать Сиротину. Из «Приазовск<ого> края» я до сих пор ничего не получил. Если что есть, то пусть пришлют мне или прямо в Правление Ялтинского Благотворительного общества для Попечительства о приезжих больных.

Пишите пьесу, только не для премий. Пишите не пьесу, а пьесы, и торопитесь, а то не напишете, так как с годами уходит и гибкость, особенно если нет в прошлом опыта, закрепляющего эту гибкость.

Горький очень талантлив и очень симпатичен как человек.

Я послал д-ру Гордону небольшую картинку для его приемной. Получил ли он? Справьтесь, пожалуйста.

Здесь уже весна, но она не чувствуется, так как Ялта надоела. В мае сюда приедет Художественный театр из Москвы. Вот приезжайте посмотреть, как у них идут «Одинокие» Гауптмана. Вы напишете 2–3 фельетона в «Пр<иазовский> кр<ай>» — и поездка Ваша окупится. Будет театр и в Харькове. Если поедете в Харьков, то надо заранее похлопотать насчет билетов. Пойдут и обе мои пьесы.

Будьте здоровы, кланяюсь Вам и Вашей жене и детям и радуюсь, что все обошлось благополучно. Жму руку.

Ваш А. Чехов.

Ладыженскому В. Н., 17 февраля 1900

3049. В. Н. ЛАДЫЖЕНСКОМУ

17 февраля 1900 г. Ялта.

17 февр.

Vive la Penza! Vive monsieur le membre de l’hôtel de Zemstvo! Vive la punition corporelle pour les moujiks!

Здравствуй, милый поэт, ревнитель просвещения, литературный летописец и будущий, как надо надеяться, историк пензенской цивилизации! Низко тебе кланяюсь и благодарю за письмо и книжицу! Письмо твое полно льстиво-величавых выражений; вероятно, недавно ты был в Москве на юбилее «Русской мысли», останавливался у Д. И. Тихомирова, слушал его слова и пил его вино мускат (Muskat vomitif) — и все это должно было повлиять на твой слог! Благодарю тебя и за поздравление с избранием в академики и позволяю себе выразить тебе сердечное соболезнование по поводу того, что ты не был избран. Против твоего избрания сильно восставал Антоний, митрополит санкт-петербургский. «Пензенских, говорил он, нам не надо!»

Я всё в той же Ялте. Приятели сюда ко мне не ездят, снегу нет, саней нет, нет и жизни. Cogito ergo sum — и кроме этого «cogito» нет других признаков жизни.

За отсутствием практики многие органы моего тела оказались ненужными, так что за ненадобностью я продал их тут одному турку. Читай сии строки и казнись. Пусть совесть терзает тебя за то, что ты так редко мне пишешь!

Новостей никаких. Здоровье сносно. Если бы ты прислал мне еще письмо и своих стихов, то это было бы весьма мне по вкусу. Читал ты повесть мою в «Жизни»? Был ли в Москве на моих пьесах, на «Дяде Ване»? Где Мамин?

Вообще напиши поподробнее, дабы я имел основание считать тебя добрым человеком.

Будь здоров и крепок. Трудись! Старайся! Часто вспоминаю, как мы сидели у Филиппова и пили чай; за соседним столом сидели две девицы, из которых одна тебе очень нравилась.

Твой Antonius.

Чеховой М. П., 18 февраля 1900

3050. М. П. ЧЕХОВОЙ

18 февраля 1900 г. Ялта.

18 февр.

Милая Маша, вот письмо, которое я получил от Александра:

Окажи, о академик без жалованья, братскую услугу. Отверзи ми двери сотрудничества в московском «Курьере». Перешли к Коновицерам, буде это удобно твоему дундучеству, прилагаемый рассказ. Я послал бы и сам, но они мине, как Седого, ни жнають и могуть пожнакомить моево рукопись з/подстольнаго корзина. А ежели Вы пошлете и шкажете, кто такова — Седой, тогда я въеду в «Курьер» ни через кухню, а чирез параднава дверь, как будто из банкирского контора.

Если почему-либо найдешь вмешательство дундучное неудобным, обрати рукопись вспять. Марки прилагаются.

Ты обещал мне 12 коп. за строку в «Курьере», и письмо твое цело. Документик есть.

Пожалуйста, возьми его рассказ и передай Фейгину или Коновицеру. Скажи им, что Александр за беллетристику получает 10–15 к. за строчку.

Будь здорова. У нас всё благополучно. Мать кланяется.

Твой Antoine.

Книппер О. Л., 19 февраля 1900

3051. О. Л. КНИППЕР

19 февраля 1900 г. Ялта.

Конфекты бумажник получил спасибо милая Актриса дай бог вам здоровья радостей вы добрая и умная славненькая весна кричат птицы моем саду расцвела камелия.